Вегетарианское обозрение, Киев, 1910
Вегетарианское обозрение, Киев, 1910 г.
Заснуть ему не удалось.
За утренним чаем, когда Петя, здороваясь, поцеловал руку отца и потянулся поцеловаться, Валериан Петрович сурово отвернулся, крикнул, что Петя лжец и негодяй, ударил кулаком по столу и выгнал сына из комнаты.
В детской Петя плакал на коленях у матери. Он говорил: «Мама, мне их жалко: ведь и мухи – они тоже жить хотят… А мать утешала сына и говорила: «Не надо раздражать папу – он для нас трудится, работает…»
ВО.9-10.1910, с.55-56
История одной души
Двадцать лет Ермаков учился: дома, в гимназии и в университете.
Кончил и женился по любви, взяв приличное приданое, и поступил в суд.
Целый день он писал отношения, составлял бумаги, вечером он дома обедал, отдыхал после обеда и шел с женой в гости, где играл в карты и вел приятные беседы с дамами.
К пятидесяти годам у него было несколько человек детей, несколько орденов и несколько застарелых недугов, - и это давало ему в обществе почет.
Пятидесяти пяти лет он умер после обеда, за сладким блюдом, окруженный любящими детьми и женой.
ВО.9-10.1910, с.56
Песталоцци
Никогда я не забуду нашего школьного учителя. Это был очень тихий, очень мягкий пожилой господин, с желтым лицом, в очках, с острыми глазами. Ходил он всегда сгорбленный; при разговоре тихонько посмеивался.
Нас он очень любил, много играл с нами; но мы этого не ценили тогда, неохотно принимали его в игры – он плохо играл. Правда, он больше бегал с девочками, а мы не терпели девчонок.
О был большим любителем природы; по целым дням, бывало, копается у себя в огороде, всякие овощи выращивает. И в семье своей он был очень скромен, боялся жены.
Как живой, он стоит передо мой, и особенно помню я его при нижеследующих обстоятельствах. Принес ему как-то один из мальчуганов маленького зайца. Учитель обрадовался, поцеловал товарища, дал две копейки и пятерку поставил. Потом унес зайчика, и мы о нем забыли.
Но вот приносит он его в класс, большого, жирного. Мы обрадовались, думали: вот, весело поиграем. Но учитель велел нам сесть на места и ждать. Мы сели.
Тогда он заострил длинную лучинку, засучил рукава и двум из нам дал держать мешок с зайцем, сам стал против торчащей из мешка ушастой мордочки, сказал: «Смотрите» и, схватив за уши, глубоко вогнал лучинку зайцу в нос.
Заяц закричал, как маленький ребенок, забился, кровь из носа хлынула на руки учителю, струей побежала по полу; мы, столпившиеся около, так и схлынули прочь.
А учитель смеялся и говорил: ну, чего испугались, ребятишки, трусы вы этакие! Запомните раз навсегда – зайцев надо бить в нос. Нам это все-таки было чудно, как-то непривычно